Золушки при делах. Часть 2 - Страница 6

Лихо махнув толстой косой, Гроден шагнул на лестницу, ведущую в смотровую башню. Возникло ощущение, что он ступил на обманчивую поверхность болота. Наверное, стоило обернуться, ведь у зверя инстинкты развиты сильнее, чем у человека. Но за последний год Веслав Гроден из Черных Ловцов вырос в своей звериной ипостаси в крупного волка, оборачиваться в которого на трухлявых ступенях сейчас казалось опасным.

Пока он поднимался, башня чуть колыхалась, даря дразнящее ощущение восторга и угрозы. В лестничном полотне было полно провалов. Один из них чем-то привлек внимание Веся. Оборотень осторожно опустился на колени, лег животом на ступеньку, заглянул внутрь… и наткнулся на полный боли взгляд Сандра.

- Я бы тебя сделал, если бы не эта аркаешева ступенька! - хрипло сказал тот, пока Гроден со все возрастающим изумлением разглядывал торчащий из плеча рю Кравитца металлический штырь, на который тот напоролся, как свиная туша на крюк мясника, когда провалился.

- Ты, правда, нас так ненавидишь? – поинтересовался Весь, прикидывая, как вытащить сокурсника, не обрушив башню.

- Люди – венец творения, серый, люди…

Сандр закашлялся, заскрипел зубами от боли. Ступенька под оборотнем опасно заколыхалась.

- Постарайся не кашлять, - посоветовал Весь, - иначе мы ухнем оба – венцы и не очень! Если я спущу тебе сеть, сможешь ухватить одной рукой?

- Постараюсь, - сквозь стиснутые зубы отвечал рю Кравитц.

Оборотень спустил вниз сеть:

- Постарайся руку засунуть так, чтобы если пальцы соскользнут, не выпутаться, - посоветовал он.

- Не дурак, - последовал ответ.

Сандр продел здоровую руку в несколько широких ячеек.

Весь проверил крепость торчащего из стены обломка доски, закрепил на нем сеть и начал потихоньку сползать в пролом.

- Давай руку… Еще чуть-чуть… Я тебя сейчас сдерну. Готов?

- Готов…

К тому моменту, как Веславу удалось рывками стащить плотное тело рю Кравитца на край штыря, Сандр был бледен, как мертвец, что вовсе не мешало ему шипеть ругательства сквозь зубы. К удивлению оборотня, потомок древнего аристократического рода выражался как пьяный матрос, т.е. виртуозно, образно и не задумываясь. Ругался он до того момента, когда, наконец, сорвался со штыря и ухнул вниз, издав единственный за прошедшее время крик боли. Невольно почувствовав к товарищу уважение, Весь крикнул:

- Держись!

И с усилием вытянул из пролома сначала себя, а затем Сандра. Оба задыхаясь, повалились на ступени.

- Долго ты собирался там висеть? – отдышавшись, поинтересовался Гроден.

Рю Кравитц поморщился и промолчал.

Оборотень покосился на него. Не хотел парень звать на помощь, ясно. Думал, сам выберется, а не вышло!

- Слушай, все спросить тебя хочу, - Весь скинул с себя курсантскую куртку и, отодрав рукав от рубашки, принялся перетягивать ему плечо, - почему ты Закасу тогда, в больнице, в рожу дал? Ты же за фаргу заступился, не за человеческое дитя!

- Дитя – оно дитя и есть! – покачал головой Сандр. – Ну как тебе объяснить, серый… У меня две сестренки-близняшки в таком же возрасте, как та рыжулька. Я тому, кто их обидит, глотку зубами порву не хуже оборотня!

- Венец творения – люди, говоришь? – уточнил Гроден, скрывая улыбку – отчего-то на душе у него было хорошо. – Зубами, говоришь? И в чем тогда между нами разница?

***

На туалетном столике в шахматном порядке были расставлены шкатулки и футляры, пеналы и сундучки: Ее Светлость рю Филонель задумчиво разглядывала драгоценности, подаренные ей королем. Тонкие пальцы герцогини сладострастно перебирали аграфы и броши, ожерелья и цепочки, подвески, серьги, браслеты, шпильки, заколки, медальоны, пудреницы и пряжки. Пожалуй, она могла бы вспомнить историю каждой вещи… если бы захотела.

Аграф с филигранью и драгоценными камнями полетел в сторону. Агнуша резко встала и, подойдя к окну, распахнула створки. Ночь была прохладна, как объятия неродной матери, а где-то там, в Лималле, пахло травой, вечной зеленью и хвоей лесов. И луга в горах казались цветными озерами, в которые хотелось упасть, раскинув руки и утонув взглядом в глубинах небес. Тоска, ставшая привычной, острой иглой впилась в сердце. Что толку тянуть время, когда и так все ясно?

Эльфийка дотронулась до своего лица, гладкого, нежного. Юного – для тех, кто не умел видеть за красотой возраст опытной женщины. В жизни каждого наступает момент для проигрыша, но не у каждого хватит сил и гордости принять его. У нее, Агнуши, хватит, вопрос в другом – хватит ли их на второй, если таковой случится?

Герцогиня вернулась к туалетному столику и ладонью перемешала украшения. Да, их историю она помнит, а им, бездушным и дорогим, все равно. Поэтому прочь сентиментальные воспоминания!

Она перешла в кабинет, села за стол, развернула зеркало связи и коротко оглядела себя: так и провела ночь в изящном бело-черном платье и гарнитуре из черных брильянтов. Не переодевалась, поскольку спать не ложилась, лишь распустила волосы, чтобы дать голове и шее отдохнуть от высокой прически.

Сигнал вызова не успел отзвучать, как зеркало затуманилось дымкой, из которой выплыло лицо Советника Мудрейшего по личным вопросам. Лицо не заспанное, с обычным выражением делового человека. Глядя на Ксариона герцогиня почувствовала зависть – счастлив тот, кто ощущает себя на своем месте днем и ночью!

- Тени плохих снов да не коснутся вас, советник Перкатипотль, - приветствовала она его, - прошу прощения, что помешала работать!

- Вы – в некотором роде тоже моя работа, Агнуша, - любезно улыбнулся Ксарион, - во всяком случае, до тех пор, пока не сообщили об отказе от моего предложения.