Золушки при делах. Часть 2 - Страница 3

Щен ее не слушал. Кто когда-либо копал с азартом – его поймет!

Подскочив к нему, принцесса топнула ножкой.

- Прекратить! Саник, прекратить!

Оборотень отодвинулся, но продолжил копать. Кустик жалко завалился на бок.

- Ах, ты! – воскликнула Оридана и… замахнулась.

Саник прижал уши и попятился.

- Змейка моя, ты пугаешь его! – поспешил на помощь племяннице герцог Ориш, но было поздно – щенок развернулся и со всех ног бросился прочь.

- Стоять… - растерянно прошептала Оридана. – Саник, стоять! Да поймайте же его кто-нибудь!

Все работающие на площади дружно побросали инвентарь и погнались за беглецом. С таким успехом можно было гнаться за ветром – маленький оборотень, выросший на улице, прекрасно ориентировался в городских трущобах и вскоре исчез из виду.

Гаракенская принцесса горько плакала на плече у Бруни, а та, подозвав к себе Григо, приказала:

- Найди Веся, он говорил, у них на курсе есть парень с потрясающим нюхом! Пусть приведет его сюда! Не плачьте, Ваше Высочество, мы обязательно его найдем!

- Маленький… - всхлипывала та, - я не злиться! Я – воспитывать!

- Ох, Ори, - по Фигли Оришу было видно, что тот искренне расстроен, - в следующий раз спроси у меня, прежде чем кричать, и мы что-нибудь придумаем!

- Своих детей ей надо, - так тихо, что слышно было только шуту, сказал Его Величество, - напомни мне поговорить с Колеем на эту тему! Ян, дуй в магистрат, пусть поднимут городскую стражу для поиска оборотня. И строго-настрого накажи, чтобы не пугали!

Едва успевший отдышаться после поисков дуба секретарь кивнул и стрелой унесся прочь.

Оридану пришлось увести с площади. У нее все валилось из рук, а слезы постоянно капали, заливая кружева.

С наступлением ночи новостей не появилось. Вестах Золвен из Гончих Псов, приведенный Весем из университета, вначале уверенно встал на след, но затем потерял его – Саник несколько раз пересекал рыночные площади, на которых след легко терялся среди других. Оридана отказалась от ужина, выгнала прислугу, поругалась с дядей и плакала в своих покоях, представляя страшные картины того, что может поджидать ребенка на улице. Самым страшным из представлявшегося принцессе, выросшей в тепличных условиях, были голод и темнота. Ей казалось, город, как пресловутые дворцовые часы с Океанским творцом, за трезубец которого она зацепилась в детстве, затягивает Саника в свое жерло с целью перемолоть его тонкие косточки. Пожалуй, впервые в жизни с тех самых пор, как была ребенком, она испытывала настоящий, выворачивающий душу страх. Принцесса не переживала так, даже направляясь в Ласурию для знакомства с принцем. Тогда официальный протокол лишь слегка волновал ее мысли, вовсе не занимая места в сердце, а маленький коричневый щен с белой кисточкой на хвосте, кажется, занял его целиком!

После ужина в покои Ориданы тихо зашла Бруни, устроилась рядом с лежащей на кровати принцессой и молча обняла, гладя по голове, как маленькую. Ей ли было не знать этого отчаяния – отчаяния потери любимого существа, без которого сердце отказывается ворочаться в груди, а глаза – смотреть вокруг. И все застилает серой-серой дымкой, и ты теряешь в ней себя, испытывая бесконечную выматывающую душевную боль.

- Вы быть правы… Саник – не игрушка! Он – живое, умное! – всхлипывая, заговорила Оридана. – Я – плохая для него! Но хочу быть хорошей… мамой! Как сделать?

Бруни невольно положила ладонь себе на живот, и тот отозвался легким толчком. Как быть хорошей мамой? Она в последнее время тоже часто задавала себе этот вопрос.

- Наверное, любить, - ответила она, - просто любить и… терпеть. Нам для детей нужно терпение, а им от нас – любовь. Вот и весь секрет.

- Ох… - прошептала принцесса и заплакала горше прежнего.

В дверь постучали.

- Никого не принимать! – всхлипнула Оридана, однако створки уже открылись, впуская Его Высочество принца Колея.

Бруни поспешно встала и отошла к окну, сомневаясь, стоит ли оставлять принцессу в таком состоянии наедине с ее непредсказуемым супругом.

Колей, подойдя к кровати, поклонился Оридане. Та отвернулась.

- Я зашел сказать, как сожалею о вашей пропаже, моя дорогая, - покосившись на Бруни и явно подражая отцу, сказал он, - но верю, что мальчишка найдется. И еще хочу сообщить вам, что не буду возражать против вашего опекунства над ним.

Он пошел прочь из комнаты, однако на пороге оглянулся, встретился глазами с Бруни. В ее взгляде было недоверие, в его – вызов.

- Хочу, чтобы вы знали… - снова посмотрев на жену, произнес принц и вышел.

Оридана затихла – то ли устала плакать, то ли была сильно удивлена.

Бруни выглянула в окно и вдруг увидела под разлапистой яблоней, что окружали аптекарский огород мэтра Жужина, мерцающий огонек. Как будто некто, стоя там, то закрывал, то открывал дверцу потайного фонаря. В сердце толкнулась надежда.

- Я сейчас вернусь! – воскликнула она и выбежала из комнаты, мимо изумленных гвардейцев в голубых мундирах Колеевского полка, охраняющих вход в покои гаракенки, по пустынным коридорам, полным теней, сквозняков и редкого света магических светильников.

На улице было прохладно, однако Бруни бросило в жар, когда она, подойдя к яблоне, увидела фигуру в темном плаще с капюшоном.

- Приятно иметь дело с умной женщиной, - скидывая капюшон и улыбаясь, сказал Григо Хризопраз, протягивая ей скулящий комочек с белой кисточкой на хвосте. – Держите вашу пропажу! Скажете – сам пришел.

Бруни прижала к себе сжавшееся тельце. Оборотень поглядел на нее круглыми глазами, в которых плескалась тоска. Он был испуган, голоден и устал, однако самым страшным оказалось одиночество, возможность отвыкнуть от которого ему подарила смешная и резкая принцесса из Гаракена.